Казалось бы, жизнь Футурамы была недолгой. Что такое четыре года по масштабам современного телевидения? Однако снято было за эти четыре года совсем немало. 72 эпизода. И раскрыть их содержимое в статьях, как это было сделано с первыми двумя эпизодами, совсем непросто. Но почему бы не попробовать описать хотя бы самые лучшие из них, наиболее задевшие душу зрителя? И одним из таких эпизодов несомненно является эпизод Jurassiс Bark, показанный в начале пятого эфирного сезона, или, как зовут его непосвящённые, «про собачку Фрая». Пожалуй, только у самых чёрствых людей не наворачивалась на глаза слеза в финале этой серии, и это не зависело ни от пола, ни от возраста, ни от общего цинизма смотрящего. Моё повествование – об этой серии.

Своё название она, как нетрудно догадаться, позаимствовала у книги Майкла Крайтона (и фильма, по этой книге поставленного) Jurassic Park (Парк Юрского периода). Отчасти заимствована и фабула серии, завёрнутая вокруг попыток вернуть к жизни давно исчезнувшие организмы. Конечно, тысяча лет по сравнению с шестьюдесятью миллионами, срок не столь внушительный, но ведь речь идёт не просто о животном, а о любимце Фрая.

Случайно узнав о том, что его давнее место работы выставлено в музее, Фрай бежит туда, где, однако его знания разбиваются об уверенность экскурсовода-домохозяйки, ссылающейся на источник от «Арлекина». Отечественным зрителям надо пояснить, что под названием «Арлекин» кроется американское издательство, специализирующееся на сентиментальных дамских романах. Впрочем, об этом нетрудно догадаться, глянув на обложку книги, явно из личной жизни археологов.

Но Фрай не сдаётся, и в процессе поиска нужных аргументов внезапно обнаруживает на витрине своего пса (хотя изначально создатели сериала хотели разыграть тот же сюжет вокруг его матери, но, слава богу, отказались от этой затеи), подобранного во время очередной доставки больше тысячи лет назад. Как и в случае с Ай Си Винером, Фрая всего лишь разыграли. Только на сей раз вместо пиписьки (wiener) ему предлагали посмотреть ещё и на задницы (more asses). И почему Фрая так удивило в первой серии, что не только он занимается розыгрышами по телефону?

Желание получить свою собаку назад на первых порах ни к чему не привело. Фрая просто вышвырнули из музея. Но как же можно вот так выставить его животное напоказ? Ведь это то же самое, что показывать Лэсси в Лувре?

Оказывается, Лэсси и впрямь выставлена в Лувре. Что уже вызывает вопросы. Ведь сама по себе Лэсси, знаменитая шотландская овчарка-колли была героем книжек (первая книга была опубликована в 1938 году), телесериала и фильмов на протяжении более шестидесяти лет. Показывали этот телесериал и в СССР в 70-е годы прошлого века. За это время Лэсси сыграли не меньше восьми разных собак (что любопытно, мужского пола, хотя Лэсси по сценарию – дама). Которая из них выставлена в Лувре – остаётся непонятным…

Профессор же советует Фраю эффективный способ добиться своего, ссылаясь на опыт марсианских аборигенов. И опять это отсылка на реальные события. Параллели Марса и Австралии, в общем, регулярны в сериале, и, в данном случае, речь идёт об акции австралийских аборигенов, потребовавших уважительного отношения к останкам их предков, находящихся в антропологических коллекциях по всему миру. В результате, по крайней мере, в странах британского содружества антропологи вынуждены были передать кости и органы аборигенов соплеменникам их бывших владельцев, которые захоронили их в соответствии со своими представлениями. Отказались ли они при этом от таких плодов антропологии, как европейская медицина – осталось неизвестным.

Способ оказывается успешным, и, после нескольких дней танцев под Hustle от Вен Мак-Кой, доктор Бен Билер (кстати, все обратили внимание, как его имя перекликается с именем сценариста сериала Кена Килера?), открывший науке собаку Фрая, возвращает владельцу экспонат, поспешно поименованный им «билерозавром». Тут стоит заметить, что доктор Билер грубо нарушил палеонтологическую номенклатуру. Традиционно окончание латинского названия позвоночного ископаемого зависит от того, к какому классу позвоночных оно принадлежало при жизни. Так, если это была ископаемая рыба, то название образца заканчивалось на «-ихт», если ящер – на «-завр», ну а если это было млекопитающее, коим и являлся Сеймур, то его название должно было закончиться на «-терий» (вспомним, например, ископаемого гигантского носорога индрикотерия). Вероятно, такой детский промах со стороны учёного вызван тем, что он по образованию не палеонтолог, а археолог, и привык иметь дело с останками другого рода.

Любопытные моменты содержатся и во врезках из прошлого, фигурирующих в данном эпизоде. Оставим в стороне вторую таинственную тень (первую мы видели ещё в пилотном эпизоде), появившуюся на полу в сцене, где Фрай попадает в заморозку (те, кто смотрел эпизод The Why of Fry, знают, откуда она там). Например, в сцене, где родители Фрая ожидают того на утро 1 января 2000 года в гости. Мама-болельщица смотрит трансляцию матча по американскому футболу между Висконсином и Стенфордом. Кстати, это был действительный розыгрыш Кубка Роз (между прочим, этот ежегодный матч, играющийся на новый год в Пасадене между университетскими командами, является старейшим турниром по американскому футболу), в котором Висконсин Бэджерс выиграли 17-9. За кого она болеет – никаких сомнений не вызывает, поскольку её, в буквальном смысле выдаёт с головой смешная шляпа в виду куска сыра. Cheesehead – «сырноголовые», именно так называются уроженцы штата Висконсин. Название это, насколько известно, появилось благодаря обширному производству сыра, традиционно имевшему место в районе Милуоки и Грин Бея.

Обратите также внимание на некие треугольники, которые кушают в этот момент старший брат и отец Фрая. Можно предположить, что это что-то сладкое, но это вовсе не так. Это boloney, сэндвичи с одноимённой колбасой, американской версией итальянской мортадели. Раскрывать типичную ошибку, которую делает Йенси, называя их «первой болоньей тысячелетия», думаю, не надо. Как известно всем, новое тысячелетие настало на год позже: 1 января 2001 года.

Но вернёмся в век XXXI, в здание Плэнет Экспресс, где мы сразу застанем Лилу и Эми за интересным занятием. Конечно тренировка боевых навыков (Лила, как мы знаем, неплохо владеет рукопашным боем) – дело благое. Хотя вид боевого искусства, которым они занимаются, несколько сомнителен и напоминает женский реслинг, как по одеяниям сражающихся, так и по конкретным приёмам. В частности, приём, когда один борец зажимает между ног голову второго и резко садится на попу, называется piledriver, забивание свай. Видимо, в XXXI это стало серьёзным боевым искусством, хотя в наше время сие действо является чисто постановочным шоу, как в мужском, так и женском исполнении. Женский вариант, пожалуй, даже популярнее. Неспроста по выражению ехидного Дэвида Коэна кадр, где Лила начинает стаскивать с себя борцовку, является чуть не самым зафреймграбленным (ну как это сказать по-русски меньше, чем тремя словами?) во всём сериале.

Имеет своего прототипа и робо-щенок, заведённый ревнивым Бендером в отместку за то, что Фрай теперь всё своё время уделяет своему старому любимцу. Это, пожалуй, самая дорогая из серийно выпускавшихся игрушек от фирмы «Сони» – Аибо. Робот-собачка с той поры внешне изменился мало. Что изменилось в его электронной начинке – сказать трудно. Едва ли современный Аибо говорит таким противным голоском.

Однако даже робо-щенок не успокаивает несчастного Бендера. Процесс клонирования, в ходе которого Профессор должен вернуть к жизни бедного Сеймура, уже почти запущен, а сам профессор, собирающийся воспользоваться энергией самой природы, невольно со своей стороны, но наверняка умышленно со стороны создателей, напоминает сцену из «Франкенштейна». Хотя Франкенштейн для оживления своего монстра использовал не магму, а молнию, но молния в этом фрагменте как раз бьёт где-то наверху. Может оно и к лучшему, что он Сеймура не клонировал?

А теперь позвольте вернуться из века XXXI к нам, в начало XXI, дабы провести краткий экскурс в такую нашумевшую область биологии, как клонирование. Желающих ознакомиться с процессом поподробнее я могу отослать к публикациям в журнале «Химия и Жизнь», в частности, статье С.Ю. Афонькина «Ягнята Франкенштейна» в номере 3 за 1999 год, я же ограничусь кратким экскурсом в проблему.

Собственно, в самом клонировании, как таковом, ничего нового нет. Клонированием занимался любой, кто рассаживал усы земляники на садовом участке. В чём суть этого всколыхнувшего сознание обывателя процесса?

Те, кто что-то помнит из школьного курса общей биологии, могут припомнить, что в организме многоклеточных существ, животных и растений, есть две разновидности клеток. Половые, обладающие одинарным (или, по науке, гаплоидным) набором хромосом в ядре, ответственны за размножение: слияние материнской и отцовской клетки, собственно, и даёт начало новому организму. А соматические, обладающие, как правило, двойным (или диплоидным) набором хромосом выполняют все остальные функции жизнеобеспечения: питание, движение, дыхание и так далее. Соответственно, можно выделить два вида размножения у многоклеточных: половое (с участием полового процесса) и вегетативное (без участия оного). Частным случаем второго и является клонирование.

В случае с многоклеточными растениями ничего особенно сложного нет. Собственно, и термин происходит от греческого слова «клон», обозначающего ветвь, да и первые его технологии известны людям со времён древних греков (если не раньше): все старинные сорта винограда, по сути, являются такими клонами. В наши дни процедура клонирования растений уже отточена и на данный момент клоны могут выращивать даже из отдельных клеток: в результате специальной стимуляции в лаборатории из клетки образуется сперва бесформенный нашлёпок (каллус), а из него формируется крохотное растеньице.

Гораздо хуже дело обстоит с животными. Если у низших форм некоторых червей и, например, иглокожих, отрезанный фрагмент тела тоже может восстановиться до полноценного организма, то с более продвинутыми формами, в частности с позвоночными, к коим мы имеем честь относиться, такой фокус может проходить только на ранних стадиях развития эмбриона. Причём эмбрион можно делить не более, чем на четыре части. Более мелкая единица до полноценного зародыша уже не восстановится. А как же, чёрт возьми, поступить, если надо получить генетически идентичный образец из уже взрослого организма?

Тут на данный момент поступают следующим образом. Берут яйцеклетку, у которой удаляют ядро. На его место пересаживают другое, но уже от соматической клетки, после чего яйцеклетка с чужим генетическим материалом начинает делиться. Собственно, технологии данного опыта разрабатывались ещё в 60-е годы прошлого столетия, и в том, что они оказались на слуху только 10 лет назад – в основном вина созданной малограмотными журналистами шумихи. Самые нашумевшие опыты были проделаны в Эдинбурге группой учёных под руководством Яна Вилмута, который пересадив ядро клетки млечной железы овцы в яйцеклетку другой овцы, получил 5 июля 1996 года знаменитую овечку Долли. После этого аналогичные опыты были проведены в разных странах на разных животных. Были «клонированы» лошади, кошки, мыши, макаки-резусы… Но эффект разорвавшейся бомбы имел именно первый, «овечий» эксперимент. Собственно, в начавшейся шумихе нет ничего нового: вынужденные искать подножный корм учёные сами заинтересованы в громкой шумихе. Шансы получить деньги на свои исследования от неспециалистов (а деньгами в рыночном обществе распоряжаются именно неспециалисты) многократно увеличиваются, если про твои эксперименты пишут во всех газетах. Увы, за обсуждениями, этично ли клонировать людей и не клонировать ли нам Гитлера для свершения правосудия над ним (да, были и такие пожелания), мало кто слышал голос генетиков «А король то голый!» Во-первых, успех данного предприятия весьма относителен. Для получения той же Долли было проделано 236 попыток, и 235 из них, как ясно, окончились неудачей. Лошадь была клонирована с 328-го раза. Некоторые организмы не удаётся клонировать совсем. Так, по иронии судьбы, долгое время не удавалось клонировать именно собаку, вокруг которой и развёрнут сюжет обсуждаемого эпизода Футурамы.

Во-вторых, жизнеспособность самого «клона» всё равно достаточно мала. Долли прожила всего 7 лет, и умерла от осложнения лёгочной инфекции, поражающей, как правило, старых овец. Были у неё и другие старческие заболевания. Неясно, является ли это свойством всех подобных «клонов» вообще или же просто последствием не вполне удачного опыта.

Ну и, наконец, в-третьих, и в главных, собственно клонированием, то есть получением генетически идентичной особи из соматической клетки эти опыты не являются. Дело в том, что кроме ядерной ДНК в хромосомах клетка содержит ещё целый ряд носителей наследственной информации. Самая известная из них – ДНК митохондрий, «энергетических подстанций» клетки. Своя ДНК содержится, например, и в цитоплазме. И если ядерную ДНК «клон», полученный по нынешней методике, забирает от своего прототипа, то вся остальная ДНК достаётся ему от чужого организма, в яйцеклетку которого было пересажено ядро. Да и само участие в данном процессе яйцеклетки уже делает термин «клонирование» сомнительным. Полученный «клон», в лучшем случае может претендовать на звание химеры, так в биологии называется организм, полученный сложением генетического материала разнородных организмов.

Итак, на наше время (я пишу эту статью осенью 2007 года) настоящее клонирование остаётся уделом научной фантастики. Однако, в XXXI веке клонирование, по видимому, стало столь заурядной задачей, что к нему допускают даже детей. Иначе, как объяснить, что пользовательский интерфейс клономата столь похож на детскую викторину See'n'say?

И вот, в критический момент железные нервы Бендера сдают, и он просто выбрасывает окаменевшего Сеймура в магму. Кстати, наличие колодца с магмой в подвале уже интересно. Вообще-то твёрдая земная кора имеет изрядную толщину: в среднем, около 40 километров. Хотя открытые очаги лавы могут находиться и вполне близко к поверхности, взять, например, действующие вулканы. Правда, в районе Нью-Йорка вулканов нет, и не ожидается. Видимо подведение лавы к себе в подвал (о том, что это именно естественный источник, применённый в виду больших затрат энергии, Профессор говорит сам) – это что-то из технологий XXXI века. Тем не менее, глубина, на которой находится под-подвал (subbasement) Плэнет Экспресс, уже внушает уважение.

Заявление Профессора о том, что Сеймур погибнет не сразу, ибо состоит он из доломита, вызывает здоровый скепсис. Доломит – горная порода достаточно распространённая и популярная. Но для начала, доломит, хоть и имеет органогенное происхождение, но его образование связано с отложениями бактериальных оболочек, но никак не с окаменением органического существа. Обычно процесс фоссилизации (так по науке называется окаменение) связан с накоплением в органах трупа минеральных солей. Органика впоследствии просто вымывается, и образуется камень, повторяющий форму прототипа. Карбонаты же (а именно к ним относится доломит), как вещества нерастворимые, просто не могут проникнуть в клетки. Несколько сомнительна и жаропрочность чистого доломита, хотя его и используют как компонент для создания огнеупоров, выдерживающих температуру до 2000 градусов Цельсия (температура магмы – от 600 до 1000 градусов).

Впрочем, в эту неправдоподобную картину очень хорошо вписывается открывшийся нам в итоге истинный химический состав Бендера. Кроме 40 процентов доломита, как мы знаем из предыдущих серий, Бендер состоит на 30% из железа (30% Iron Chef), 40% из цинка (Fry and the Slurm Factory) и 40% – из титана (The Head on the Polls). Согласитесь, состав довольно внушительный, даже если не считать доли процентов осмия и никеля, поминавшиеся ещё в двух сериях. С нетерпением ждём, какие нюансы могут быть внесены в него в будущих эпизодах.

Наступившее отчаяние Фрая и раскаяние Бендера приносит новый момент, неизвестный отечественному зрителю. Обратите внимание на фразу «как горилла любит котёнка» в финале Бендеровского монолога. Ибо тут есть отсылка на историю, не менее сентиментальную, нежели описываемый эпизод Футурамы. Звали этих двоих Коко и Смоки. Коко – несомненно самая популярная горилла в мире. Она не просто горилла, а горилла говорящая. Вообще учить обезьян амслену, языку жестов, используемому глухонемыми (что поделать, голосовой аппарат обезьян к речи не приспособлен, зато есть вполне подвижные и гибкие руки), было довольно популярно в середине прошлого века. Однако, в основном эксперименты затрагивали шимпанзе, чьи успехи в данной области сомнению не подвергались. Кажется, до сих пор единственной же говорящей гориллой оставалась Коко, с которой ставили эксперименты этологи из Стенфордского университета. Лексикон Коко включает около тысячи слов на амслене, плюс она может разбирать около двух тысяч английских слов на слух. Впрочем, это не единственный её талант. Коко рисует примерно на уровне пятилетнего ребёнка, а также содержит домашних животных. Кошек Коко держала несколько, но прославилась с ней кошка Смоки, к которой обезьяна чрезвычайно привязалась, и с которой проводила много времени, к восторгу экспериментаторов. Однако, ничто не вечно под Луной, и вот бедной Смоки не стало. Горилла, не встретившая свою подругу, была чрезвычайно раздосадована. Не знаю, как именно экспериментаторам удалось объяснить ей, что кошка умерла, но тут случилась неожиданная вещь. Горилла, это здоровое чёрное чудище, просто заплакала. Как плачут многие над финалом этой серии.

И что никак у режиссёров не отнять, сила финала во многом обусловлена удачно подобранной песней. Первоначально в этом месте должен был идти фрагмент из Also sprach Zarathustra Рихарда Штрауса (она звучит, в частности, в эпизоде The Sting, в момент, когда Лила открывает гроб с Фраем), но в последний момент Эрику Каплану пришла в голову мысль вставить именно эту песню, знакомую по его детству. А песня эта не просто заслуженная, а мегазаслуженная, правда несколько подзабытая, хотя по своей силе она, на мой взгляд, сопоставима с битловской Yesterday. Написал эту песню в 1964 году для фильма «Шербурские Зонтики» французский композитор Мишель Легран, а исполняли её впервые Катрин Денёв и Нино Кастельнуово. Мюзикл-мелодрама с успехом прошёл по всему миру, породив десятки римейков этой песни, как вокальных, так и инструментальных. Прощались со своими любимыми на разных языках англичане и немцы, японцы и итальянцы. Есть версия и на русском языке в исполнении Людмилы Сенчиной. Ну а в описываемом эпизоде Футурамы песню исполняет американская певица Кони Френсис.

Неоригинален, но силён и видеоряд. Многие знают о собаках, годами ожидавших своих покойных или пропавших хозяев, поэтому отдельно рассказывать об этом нечего. Разве что упомянем пса по кличке Бобби, прославившегося благодаря книге Элеанор Аткинсон. Хозяин Бобби, полицейский Джон Грей, умер от чахотки. Согласно легенде, Бобби, переживший хозяина на 14 лет, провёл остаток своей жизни на могиле хозяина. Памятник Бобби является достопримечательностью Эдинбурга. Взгляните, чем-то он напоминает Сеймура.

И пока видеорядом проходит жизнь бедного Сеймура тщетно ожидающего хозяина у пиццерии Пануччи, а аудиорядом идёт описанная выше песня, на глаза и впрямь наворачиваются слёзы, особенно в момент, когда старый уже Сеймур ложится на мостовую, возможно, чтобы никогда не встать… Не плачьте, ребята. Ведь окаменевший Сеймур стоял на всех четырёх лапах. Значит, смерть он встретил стоя…

19.11.2007

источник: www.futuramer.ru (написал MG)